Чёрная земля-2 дети Луны - Страница 23

Видно, я и в самом деле умотался, потому что когда открыл глаза, в кабинете были и Виталий Резников, и Сергиенко, и, конечно, сам Ракитин. Они сидели вокруг стола, смотрели на клеенчатый ярлычок, принесенный мною, и говорили о чем-то тихо, стараясь не разбудить меня, или же просто из конспирации.

Алый свет, освещавший кабинет, говорил: солнце клонится к закату, значит, проспал я изрядно.

– Выспался? – спросил Ракитин, и, не ожидая ответа, продолжил: – Организм, он чует, когда обедать, когда спать. Вернее, предчувствует.

– Что – предчувствует? – я встал. Ноги затекли. И руки словно пересаженные от какого-нибудь бездельника, такими руками не оперировать, а затылок чесать, и то страшно. И шея того…

– Ты разомнись, разомнись. Зарядочку сделай, наклоны, повороты, вращения… Бессонную ночь предчувствует твой организм.

– Отчего ж непременно бессонную? – я послушался здравого совета и отбил дюжину земных поклонов портрету Феликса Эдмундовича.

– Ты мне что принес? – вопросом на вопрос ответил Ракитин. Типичная манера ведения разговора, присущая работникам уголовного розыска и велосипедистам.

Я коротко рассказал о своем путешествии в подвал.

– Наш человек, – одобрительно сказал Николай. – Храбрый и глупый.

– Почему – глупый? – попробовал обидеться я.

– Вот ты не спросил, почему храбрый, что, собственно, тоже косвенное доказательство… – Ракитин не окончил фразу, махнул рукой.

– А если б оно ждало тебя в подвале? – Виталий спрашивал серьезно, без подвоха.

– Кто – оно? Чудовище? Упырь? Постановление областной думы о взимании платы за пользование пешеходными переходами?

– Вот и с другими так же, если не хуже. Стена неверия. Всяк норовит либо шуткой отделаться, либо в Соколово отправить, надев предварительно смирительную рубашку, – Виталий говорил без горечи, просто констатировал факт.

– Неверия во что? – не отставал я. – В бабу Ягу и Кощея Бессмертного?

– Хватит, – вступил в разговор Сергиенко. – Разводить дискуссии нам сейчас некогда. Даю вводную. Веришь, не веришь, а за тобой, Корней Петрович, охотится маньяк. В маньяков ты веришь?

– Приходится. Чем только я ему глянулся, маньяку?

– Тем, что распотрошил его жертву. Труп из Волчьей Дубраве. Очень он на тебя обиделся. Считает, что ты не в свое дело впутался. Ну, как если б ты картину Шишкина улучшать стал. Маньяки, они ревнивые, гениями себя читают. Теперь он хочет отомстить. На свой манер. Попутно этот маньяк и других не щадит, кто подвернется. Вот так, крайне упрощенно, в первом приближении. Понятно?

– Чего ж не понять, понятно, – я лихорадочно вспоминал. Маньяк? Почему нет? Это собственных Ньютонов земля наша рожает редко, а Чикатил всяких в изобилии. – Только кто этот маньяк?

– Знали бы – взяли бы. Но узнаем и возьмем.

– Возьмем непременно, – подхватил Виталик. – Без всяких церемоний. Жестко и надежно.

– Мы только сегодня додумались, бараньи головы, – самокритично сказал Николай, – после того, как узнали, что ночью на тебя напали. То есть не на тебя, на санитарку, но все равно у твоего дома. А тут еще и бирка с трупа. Один к одному. Ты его шуганул, спецсредство крепкое. Но маньяки, они упорны. Поэтому ночью возможно повторение нападения.

– И вы решили использовать доктора Ропоткина, как живца, – дошло, наконец, до меня.

– Что-то вроде этого, – не смущаясь, согласился Ракитин. – Не возьмем, он на других переключится, неподготовленных, слабых, безоруженных. Совсем плохо будет.

– А если нападет на меня, то хорошо, – съязвил я.

– Очень хорошо, – подтвердил Ракитин. – Просто замечательно. Ты предупрежден – раз. Ты вооружен – два. Ты смелый и хладнокровный – три. И ты с ним уже встречался – четыре. И, наконец, пять: мы придем спасать. Мы будем неподалеку от тебя и, как только маньяк появится, мы его и того…

– Задержим, – быстро сказал Виталий.

– Именно. Задержим, повяжем, и спать уложим.

– Замечательно, – согласился с планом я, – а неподалеку от меня – это как неподалеку? Три метра, тридцать, или три километра? И сколько людей будет задействовано в операции?

– Отвечу по порядку. Лучше всего было бы, конечно, устроить засаду прямо у тебя на квартире. Или, по крайней мере, в самом доме. Но этот э-э… маньяк очень подозрителен и чуток. Возможно, он уже сейчас наблюдает за домом. Поэтому мы будем делать засаду на квартире у меня, – сказал Николай.

– У тебя? Зачем?

– От моего дома до твоего двести метров. Если верить лазерному дальномеру – сто девяносто восемь. Я проверял. Это медленным шагом три минуты, а бегом – тридцать секунд. Еще двадцать – спуститься-подняться Из окон моей квартиры твои окна видны очень хорошо и без бинокля. А у меня, как ты знаешь, двадцатикратный морской бинокль с объективами в семьдесят миллиметров, прекрасно все видно в сумерках и при свете луны. Даже если мы проглядим маньяка, и он начнет ломиться в дверь, ты подашь сигнал, и через пятьдесят секунд мы будем у тебя. Уж пятьдесят-то секунд дверь твоя выдержит. Но мы не проглядим. К тому же у тебя есть пистолет. Есть?

Я задрал рубаху.

– Ага, порядок. Что касается числа участвующих в операции – их трое, все перед тобой.

– А не маловато будет?

– А ты прислушайся.

Я прислушался. Ничего не услышал. Совершенно.

– Домой разошлись?

– Обеспечивают герметичность карантина. Весь состав районного отделения внутренних дел, способный держать оружие, патрулирует проселочные дороги или сидит в секретах, чтобы не допустить прорыва периметра.